Наталья Любезнова, журналист
Я не понимаю, что происходит в нашей стране, что происходит с комиссиями по исследованию событий в Оше.
Уже есть 3 официальных отчета, но почему-то ни один из них не оказался таким, как надо.
Почти никто из бывших членов временного правительства не хочет признавать их. Для чего они тогда были сделаны, кому они адресованы?
Я не понимаю риторики вокруг отчетов и этих комиссий.
В итоге никто не наказан, никто не снят с работы, никто не понес никакой ответственности.
Кто все-таки виноват? Я, например, до сих пор этого понять не могу.
Я не понимаю, что такое моральная ответственность.
Мне кажется, что все, кто пережил ту трагедию, а также те мои коллеги-журналисты, кто вместе со мной волею случая оказался в те дни в Оше, тоже можем спросить, например, у генерала Исакова или Бекназарова про моральную ответственность за то, что мы все фактически оказались в ловушке, и никому до нас не было дела, так же как и до тех, кто бился друг с другом. Каждый в те дни был только за себя.
У меня все три дня там было чувство, что власти нет, она ни на что не может повлиять.
И еще я хочу спросить у тех, кто пострадал или потерял близких — они удовлетворены моральной ответственностью, которую понесло временное правительство?
Мне не понятно, я в этом деле не очень хорошо разбираюсь, но все-таки, неужели так трудно задержать Батырова или Абдрасулова?
Это только мои размышления, но, все-таки, почему комиссии могут встречаться с Батыровым и знают, где он, а наши правоохранительные органы не могут ничего сделать, чтобы задержать человека, на котором, как говорят отчеты, лежит практически вся вина за разжигание конфликта?
И среди населения идут разговоры, что ни кто и никогда не задержит этих людей также как и Бакиева, кто говорит, что они слишком много знают, другие считают, что обвинения против них несостоятельны. Как должна реагировать на это власть?
И по моему личному мнению, вся мера моральной ответственности временного правительства заключается в том, что парламентские выборы выиграла партия Ата-Журт, а они почти проиграли.
И вот что еще меня не оставляет в покое: нам говорят, что причиной событий в июне 2010 года стало то, что не была дана политическая оценка и не сделаны соответствующие выводы после событий 1990 года.
Неужели они сделаны сейчас? Сейчас разве дана адекватная оценка?
И опять же хочу спросить ошан, а что они по этому поводу думают?
Я помню тот необъятный страх, с которым мы жили эти дни в Оше, когда реально никто абсолютно ничего не мог сделать для того, чтобы погасить тот огонь.
И ведь все стихло только потому, что сил больше не было, никто не знал, что дальше, лидера там среди них не было.
И мне еще не понятно, за что нужно привлекать к ответственности Мелиса Турганбаева? Человека, который реально помогал другим.
Мне кажется, что права Жылдызкан Жолдошева, которая в прямом эфире на радио сказала, что народу нужно сказать правду, пусть и горькую, но правду, что было на самом деле, и вот тогда всех отпустит, это и будут выводы.
Я думала обо всем этом, и вспомнила, что те дни для меня связаны с тремя событиями — кровавого цвета солнцем, вокруг которого были свинцово-дымные тучи. Это было вечером 10 июня возле центральной мечети, где за час до этого была драка. И так нестерпимо в тот момент захотелось уехать домой.
Вторым знаком было отсутствие таксистов вечером 10 июня под моим окном, и потом, через некоторое время, стремительный поток машин, мчавшихся вверх от нашего дома по Араванской.
И третье, это дым от пожаров в разных точках города 12 июня утром, что солнца даже не видно было, и запах горелых тряпок, я тогда еще подумала, что так пахнут сгоревшие тела, этим же пахла вода у нас в кране. Я потом спросила у людей, прошедших войну в Афганистане, что это за запах, и мне сказали, что запах сгоревших тел напоминает запах горелой материи.
Вот с этим живу я уже год. А с чем живут люди, абсолютно не участвовавшие в конфликте, кто был там и остается сейчас?
Я пишу все не как журналист, а как простой человек, рядовой гражданин страны, который с болью воспринимает все происходящее в ней, и хочет, наконец, чтобы в Кыргызстане люди перестали бояться завтрашнего дня, а для этого они должны быть уверены в сегодняшнем.
