О рассмотрении диффамационных исков против «Занозы» с точки зрения украинских судов в интервью ОФ «Институт Медиа Полиси» говорит судья хозяйственного суда города Киева (Украина) Оксана Марченко.
— В Кыргызстане суды первой инстанции удовлетворили иски генпрокурора к «Занозе» в защиту президента в полной мере. По каждому из исков генпрокурор требовал по 3 млн сомов моральной компенсации и судьи удовлетворили эти миллионные суммы, как за новостные заметки, так и за публицистические статьи. Как рассматриваются диффамационные иски в вашей стране?
— В нашей стране очень часто подаются иски против СМИ. В украинском законодательстве раньше было понятие «презумпция недостоверности информации». Это означало, что лицо, которое подает иск, вправе считать, что вся распространенная о нем информация, может быть недостоверной. При этом бремя доказывания обратного ложилось на ответчика.
Впоследствии эта норма была изъята из гражданского кодекса Украины, это было сделано для того, чтобы распределить возможность доказывания и на истца, и на ответчика. Теперь истец, обращаясь в суд, также должен доказать, что на самом деле эта информация недостоверна.
При рассмотрении такой категории дел надо различать информацию, которую просят признать недостоверной, является ли она утверждением о факте или это оценка.
Если говорить о материалах, опубликованных сайтом «Заноза», то, в большинстве своем, это оценочные суждения, мнения. Например, в одном иске опровергаются такие сведения, как «оффшоры Кипра», «мне удалось встретиться с людьми», «не стоит забывать, что Кипр – это не только остров, оффшорная зона» и т.д. Налицо чисто оценочные суждения.
Другое дело, если бы журналисты написали как утверждение об имеющемся факте, что «на оффшорной зоне в Кипре именно президент имеет такие-то счета, с такими-то денежными средствами». Такую информацию, потому что она изложена как фактическое утверждение, можно было бы считать недостоверной, потому что такую информацию можно проверить, запросив данные. То есть если вы, как СМИ, так утверждаете, что есть счета, тогда докажите. Но здесь, в принципе, сразу же отражено, кто это сказал, кто источник информации. Это сказал Текебаев, то есть ответчиком и должен быть Текебаев.
Насчет новости «о грузе». Здесь можно сказать, что статья с налетом негатива. В той части, где говорится о самолете, я бы попросила у журналистов доказательства. Если доказательств нет, то можно признавать недостоверной такую информацию и, конечно же, порочащей. Но что касается морального вреда, то я не удовлетворила бы такой иск полностью в части компенсации.
— Давайте поговорим про возмещение морального вреда, компенсацию. Как разрешаются эти вопросы?
— В украинском законодательстве уже сейчас отражена практика Европейского суда по правам человека. В том числе, по поводу моральной компенсации. Для того чтобы сказать, был ли, во-первых, моральный вред, а во-вторых, подлежит ли он денежному возмещению, надо доказать несколько факторов. Во-первых, была ли такая информация, во-вторых, что она была недостоверной. Если этой информацией действительно был причинен вред конкретному лицу, то это может заключаться в каких-либо моральных страданиях. Некоторые люди берут у нас справки из больниц, что у них были какие-то приступы, переживания.
Во-вторых, истец обращаясь в суд, обязательно должен доказать, что существует фактически причинно-следственная связь и вина. Здесь подразумевается, что ответчик, распространяя эту информацию, имел в виду или пытался специально причинить вред конкретному лицу. Таким образом, в части компенсации мы пытаемся сразу уже выйти на какую-то конкретную сумму.
Если это, например, юридическое лицо, некоторые заказывают оценку «гудвила», насколько пострадала деловая репутация какого-либо юридического лица. Если же это публичные физические лица, то у нас делают соцопросы, иногда и сам суд обращается за соцопросом. Все это нужно, чтобы понять, насколько люди отреагировали на такие публикации в СМИ, поверили они или не поверили. Можно ли в действительности считать, что были причинены какие-либо страдания, которые могут потом выразиться в какой-то форме.
На моей памяти, а практикой я занимаюсь с 2003 года, больше 40 тыс долларов у нас компенсации не было. И то, это был материальный ущерб деловой репутации юридического лица.
— По нашему законодательству журналист освобождается от ответственности при дословном цитировании слов первоисточника. А как у вас?
— В законодательстве Украины журналист и СМИ освобождаются от ответственности, только если информация взята из информационного агентства. Здесь еще необходимо доказать, что было дословное цитирование. К тому же, эта цитата будет рассматриваться в комплексе с остальным материалом, что было на абзац выше и на абзац ниже. То есть в нашем случае говорить о том, что полностью освобождается от ответственности в случае дословного цитирования, нельзя.
— Еще в 2015 году через несколько месяцев после начала работы Занозы, гражданин Александр Рябушкин, не имеющий к сайту никакого отношения, обратился в «Кыргызпатент» с просьбой зарегистрировать за ним права на товарный знак Zanoza. В сентябре 2016-го — через год после начала работы сайта — за Рябушкиным были закреплены права. После чего он подал в суд иск к учредителям Занозы о запрете использования товарного знака. Недавно суд первой инстанции постановил в качестве меры обеспечения иска запрет на использование знака.
— Так бывает практически во всем мире, люди хотят зарабатывать на этом. Поэтому, конечно, надо сразу же после создания чего-либо регистрировать свои права на этот продукт.
А в данном случае, я, как судья, смотрела бы на такое понятие как «право преждепользования». В случае с Занозой, эта марка уже использовалась как сайт, название, так и как обозначение.
Не знаю, как в вашем законодательстве, но, в нашем, ответчики обязательно подали бы встречный иск о признании права преждепользования. Истец не имеет права запрещать ответчику, который ранее использовал это обозначение в том виде, в котором оно использовалось раньше. То есть фактически у нас это юридическое лицо могло бы и дальше использовать эту обозначение.
Опять же по украинскому законодательству можно было бы пойти со встречным иском о признании недействительным этого иска, говоря о том, что право на товарный знак получено им с нарушением прав третьих лиц. В этом случае нужно будет доказать, как был зарегистрирован сайт, как распространялась информация, как использовалась деловая документация, какая была переписка.
— В Украине теоретически могли в качестве меры обеспечения запретить использовать товарный знак?
— Нет, так как это фактически отображает предмет иска, по которому еще нет решения. Решение в таких делах должны быть такими, чтобы реальный собственник торговой марки, обращаясь в суд, знал, что его права будут защищены и, наоборот, недобросовестный человек, подавая в суд, уже заранее понимал, что суд не будет на его стороне.
